Наш сайт: tsp-krylya.ucoz.net
04-09-2024
Творческая студия поэзии "Крылья" г. Жуковский
04-09-2024
Виталий Краснов
Роняют мысли облака
Протоиерею Николаю Никоновичу Струкову
Человек простирается до пределов своих мыслей.
Роняют мысли облака,
Благим дождём взрыхляя землю.
Вослед незримая рука
В бразды вкрапляет Веры семя:
Надежду Сеятель дарит
И вразумляет Человека:
«…Дух истины из тьмы взрастит
Лишь пот труда чела и века…
Солён бокал напитка «Жизнь»,
Но сладок миг – ростка явленье!
На милость Неба умились
Слезой улыбки, рук моленьем.
И крест - перстами на челе,
У сердца и плечах усердных
Запей глотком молитв неспешных
В помин прошедших по земле…»
Туда, где плещет Тишина
Истоки музыки - в непознанных глубинах Тишины.
Устав от призрачного сна,
Влекомый бесконечной далью,
На берег неба вышел я,
Наедине... вдвоём с печалью.
О, безмятежной сини Даль,
Ты тоже в мыслях одинока.
Поймёшь ли ты мою печаль
Своим Безмолвием Высоким?
Утешь её... утешь собой...
И отзовись на робкий голос,
Что так стремился в твой покой,
Как к свету тянется и колос,
Чтоб зрело мудростью зерно,
И наливалось хлебом поле,
Чтоб зрело и моё перо
Молитвой просветлённой боли.
Устав от призрачного сна,
Влекомый звёздными свечами,
Туда, где плещет Тишина,
Я вывел в свет свои печали.
Уметь прощать...
Рождает в муках темнота восход -
Так пост рождает духа воскресенье.
О, Родина, роди же Крестный ход,
Сплоти в Народ немое населенье!
И день, и ночь веди хоть сто годов
Народ с задатком Богочеловека,
Пусть не умрут, кто с Богом жить готов,
Кто презирал в себе соблазны века.
А соблазненный люд, Господь, суди -
Оставь пастись под грешный звон монеты.
Звон проклянут - так по-людски прости.
Уметь прощать - Божественный завет.
Так день рождает темь, а ночь - рассветы,
Так ум с душой в ночи творят сонет.
Владимир Гуторкин
Воскресное Евангелие
Как будто всё мне в жизни предначертано
Воскресным гласом, чтеньем в полстроки.
Моя судьба ещё не вся исчерпана,
И небеса мои так далеки!..
Как будто Солнце кем-то остановлено
Среди жужжанья пчёл и пенья птиц…
И сетью моё сердце нынче поймано,
Мельканием сверкающих зарниц.
Какая радость – обрести прозрение,
Увидеть в этом мире благодать!
И чудеса легко, без принуждения,
Тебя, больного, будут исцелять.
И ничего не будет невозможного,
Когда к ногам твоим летит листва.
И таинство звучанья осторожного
Касается души твоей едва.
***
Чем больше мук, тем больше красоты
Исторгнет из небытия художник.
Набросок водрузив на свой треножник,
Отсчитывая время до звезды,
Я у холста судьбу свою вершу
И в простоте натуру выбираю,
И малых сих чудес не презираю!
Уже старея, меньше я грешу.
Не знаю как, но я ещё держусь –
Утрачен интерес к счастливой жизни,
Так сладость блюд утрачена на тризне,
Но становлюсь сильней, когда молюсь.
И Лик Христа назвал я Красотой!
И мир меня отверг в наветах бранных.
Но буду избран я из многих званых,
Для Бога я - один, для вас – другой.
«Страдание – единственная причина сознания».
Ф.М.Достоевский
Не судите наш Русский народ
По юродству во зле непристойном –
Сколько он одолел бед-невзгод
С воздыханьем молитвенно-стройным!..
В искажённых мечтах, снах больных
Он проводит всю жизнь, как калека,
Но в грехах и ошибках своих
Не страшится любить человека
И хранит в своем сердце Христа,
И в бессмертную душу он верит,
И твердит, что в любви – правота,
И ни с чем её не соизмерит.
А любовь его – жалость ко всем,
Все — родные ему, в том — причина:
Не даётся ему по судьбе
Счастье в меру чужого аршина.
Если б не было тяги к Христу,
Утонул бы в грехах он беспечно,
Но, в страданьях познав Красоту,
К ней проникся душой бесконечно.
Елена Луговская
Чайки на узкой песчаной косе.
Где? На Москве-реке, лето двадцатого.
Белые на золотой полосе,
Неугомонное братство крылатое.
Словно пригрезилось, - ветер морской,
Дальние странствия, синь необъятная...
Белою чайкой летит надо мной
С прежних пределов тоска непонятная.
Выси глотнув, надышавшись сполна,
Стать бы своею для вольного племени!
Сверху увидеть, как ходит волна, -
И затеряться в пространстве и времени…
Чайки на узкой песчаной косе...
*****
Далёкие звёзды лишь кажутся рядом,
Когда мы с Земли замечаем их взглядом -
Меж ними лежат миллионы парсеков,
Что непостижимо для нас, «человеков».
Нам видятся контуры стройных созвездий,
Но нет такой силы, что сдержит их вместе:
Вселенские движут их ветры и штормы,
И время пройдёт – их изменятся формы;
Уносятся звёзды своею дорогой,
Куда и зачем – то известно лишь Богу…
Созвездия новые строить не надо…
Далёкие звёзды лишь кажутся рядом.
******
Это счастье – дорога под солнцем России.
Облаков паутинка на немыслимой сини.
И, вдохнув этой выси, всей грудью, до боли,
Ощутить себя частью простора и воли.
И дорога – всегда, без конца и без края…
Неприкаянность духа – я ее принимаю.
Завивается пылью полуденный ветер…
Доли странников вечных
нет прекрасней на свете.
И, отринув оковы основ мирозданья,
Наслаждаюсь
безбрежностью
существованья.
Аксинья Новицкая
Отче
Бог пройдётся дождем по миру,
Приласкает морскую гладь,
Накидает мне слов на лиру-
Трать.
В сны зарядит цветную пленку:
Вот, что будет, смотри, смотри...
Все, что выписано тьмой у кромки,
Сотри.
Мышь поселит за старой печкой,
Под крыльцом приютит сверчка,
Ночь натянет бездонной речкой:
- Пока!
Где ты, отче? Тебя не видно,
Только темень, да пыли взвесь,
Я одна. Мне до слёз обидно....
- Я здесь .
////
И открытий, отче, твоих не счесть:
Удивляюсь, плачу и жажду встреч,
Сдуй с затворов пыли тугую взвесь,
И открой мне мир не таким, как есть,
Покажи мне солнце в разгар дождя,
Где-то ты же спрятал от нас секрет,
Ты не мог оставить нас, уходя,
И забрать с собой и любовь, и свет.
Ходишь лёгким ветром, шумишь травой,
Раздуваешь ноздри и паруса.
Кажется — бескрайние небеса,
А коснёшься — и станешь вдруг в доску свой.
///
Что там
Что там спряталось в этом облаке,
дождь иль смог?
Дьявол виден в воздушном облике
или бог?
Оземь упадёт и рассыплется
смех иль снег?
Нам запишется иль простится нам
новый грех?
Что там в облаке, разглядеть бы мне,
разгадать.
Как же хочется видеть свежесть в нём,
благодать.
И летит оно, приосанившись, в
Никуда —
Мой спаситель, моё пристанище
и беда,
Накрывает деревья сонные
колдовской
Тенью. Мне б с ним в края озонные
на покой.
Вот бы слиться с пушистой мягкостью
на века,
Вот бы знать, что твой нежный взгляд за ним
и рука.
Вот бы верить, что всё наладится,
что вверх дном…
Вижу в облаке птицу, странницу,
сердце, дом.
///
Ангел-мой-хранитель, как твои дела?
Распускает нити ночь-как-день-бела.
На пути расставив сонные дома,
Не звенит, не тает — царствует зима.
Прижимаясь носом к тонкому стеклу,
Смотрит и смеётся, разливает мглу.
Укрывает нежно памяти следы —
Нет дороги прежней, только снег да льды.
Из дому не выйти и при свете дня.
Ангел-мой-хранитель, отыщи меня,
Подари надежду с утренним лучом:
Встань опять, как прежде, за моим плечом.
Игорь Потапов
ОЩУЩЕНИЕ ОСЕНИ
Оперяюсь,
опираясь на одиночество.
Прошлое –
крыльями за плечами.
Летаю
и облекаюсь пророчеством –
вкусом дичка –
предтечей печали.
Душою стараюсь с прошлым слиться: –
ощущением детства;
тоской по школе –
гибкая, стройная, в чёрном свитере,
на поводке рыжий колли…
Дождём нисходишь –
дрожу я воздухом,
в твоём падении –
живу я взлётом,
и захлебнувшись,
как в детстве вздохом,
твоим прощеньем –
прощаюсь с летом.
Я ухожу с ним в объятиях осени,
вокруг эскортом - сырое пламя,
прощаю всем,
кто любил и бросил,
прощаюсь с жизнью,
обнявши память.
******
В застенках, на площади, в небе иль море –
свершился акт злобы, насилья иль мести,
разрушилось счастье, облапило горе,
иль кто-то нашел избавленье и Мекку,
я – Место.
В грядущей дали, где лишь Господа воля,
иль в прошлом, где правил лишь повод и стремя,
в любви иль в бою, иль на вспаханном поле,
где только что брошено вольности семя,
я – Время.
Пусть властвует ложь, лицемерье и зависть,
пусть правда, как острые камни - босому,
и прав тот, кто видит чужими глазами –
король – вечно голый – я понял,
я – Совесть.
Сначала – Оно, затем царствие жизни,
потом за Него истязали на лобном,
но высший грех – трусость – под дулом скажите!
Восстанете снова – клянусь Вам,
я – Слово.
*****
НОЧЬ В ГОРАХ
«Выхожу один я на дорогу…»
М.Ю. Лермонтов.
На холмистых кавказских отрогах
пала, птицей подбитою, ночь.
Выхожу я один на дорогу,
свет окна удаляется прочь.
Всё исчезло, лишь мысль была рядом,
наполняя собой пустоту,
напряжённым, невидящим взглядом,
как слепой, щупал я темноту.
Мрак вселенский, обрушась, облапил,
словно мокрое тело - бельё,
исполином полыневый ладан
полыхнул на дыханье моё,
и, напарусив ветром пространство,
терпким хмелем наполнил мне грудь,
опьянил и восторгом, и страхом,
подмывая назад повернуть.
Но повсюду разлит во вселенной
зова тайного сладостный яд –
неизвестного рыцарь и пленник,
всё вращаюсь на круге своя.
Звёзды рядом, как сонные очи,
льют какой-то болезненный свет.
На запястье космической ночи –
млечным бисером - узкий браслет.
И ясней всех доктрин и пророчеств
понимаю ничтожность свою –
наша яркая звёздная россыпь
в том браслете на самом краю…
Кто ж так нежно обнять меня хочет,
поцелуй чей – прохладой у век?
Я – ребенок космической ночи,
и загадка её – человек.
Надежда Цветкова
ВО МНЕ ГОРИТ СТОЛЕТИЙ СВЕТ
О, если б можно было посчитать
Число моих предшественников в мире!
Всех предков воскресить и повидать,
Собрав их… в однокомнатной квартире?
Да хватит ли всем места на Земле –
Мне давшим жизнь нести, как эстафету?
Их память генная заложена во мне,
Я не должна прервать цепочку эту.
Из чаши бытия священный дар
Вкусить и передать его потомкам…
Господь, благодарю Тебя – Ты дал
Мне каплей быть в живительном потоке.
И знаю я: настанет день, когда –
Предстану пред Создателем смиренно,
Соединяясь духом навсегда
С бесчисленной роднёю во Вселенной.
Но как в земных попутчиках узнать –
Имеющих со мною предков общих?
По-русски трижды всех расцеловать
В Пасхальный день хотела бы я, Отче!
******
Вдохновенье приходит нечасто,
Открывая слепые глаза.
К откровеньям Святого Причастья
Мне дорогу Господь указал.
Он спросил: «Заблудилась в сомненьях…
Путеводную видишь звезду?
Я в великой любви всепрощенья
К твоему покаянью сойду».
***
Сегодня свет не погашу всю ночь —
пусть со звездой полночною поспорит.
Свеча сиянью золотому вторит
и гонит грусть мою из дома прочь.
С иконы долго смотрит на меня
Святая Дева… я молюсь и плачу,
что в жизни этой так немного значу…
но ни на что её не променять.
******
А в окошке моём ни звезды…
Знаю я, что поймёшь ты однажды:
Сколько б ни было в море воды —
Утолить невозможно ей жажду.
Может, нужен всего-то — глоток,
Но водицы живой, родниковой.
Человек на Земле одинок,
Если к Небу родством не прикован.
****
Именины
Запылали клёны и осины,
Словно свечи, контуры берез…
У осенней матушки России
День святой — святые именины.
Лета жаль и листьев жаль до слёз.
Жаль тепла, ушедшего так рано,
И дожди заморосили вновь…
Я стою в дверях святого храма
За Надежду, Веру и Любовь.
И куда бы жизнь ни заносила,
Чем ни волновала бы мне кровь,
На просторах матушки России —
За плечами крылья — Божья сила —
Вера, и Надежда, и Любовь!
Нина Синицына
К Истине
Я рву и рву черновики
И, от стихов изнемогая,
На первый звук живой строки
Бесстрастно вето налагаю:
Пусть слово чувством обрастёт,
Мои невзгоды отстрадает,
И лишь тогда проистечёт
Из слова Истина святая.
Пока…
Пока последний лист не вздрогнет,
Срываясь вниз,
Ещё не стынет, только мокнет
В дождях карниз;
Пока круги рисуют птицы
В тугих ветрах,
И солнце долгий день искрится
На куполах;
Пока лишь грусть – подруга сердцу,
А не тоска,
И до заката можно греться
В тепле песка;
Пока со мной – меня кто любит,
Кто мной любим –
Мне каждый день из серых будней
Необходим;
Пока не впущена тревога
В глаза и в стих,…
Я верую в раденье Бога
О днях моих.
******
Ковчег моих стихов
Не я пишу стихи — они живут во мне
И только изредка на белый лист нисходят,
Когда себя, как в зеркале, находят
В моих раздумьях, радостях и сне.
Я благодарна им, моим стихам,
Что так не громогласно и неспешно,
Так снисходительно к моим порывам грешным
Они вверяют жизнь мою строкам.
Я ощущаю боль ушедших слов
И тех, что исповедуют неволю
Моих сомнений: «Почему, доколе
Нам терпеливо жить в плену оков
Беспечной неустроенности, зла,
Неистребимой алчности и скорби
Изгоев, для которых дыры в торбе,
Как россыпи надежд, — им нет числа?!»
Мой утлый, но спасительный ковчег
Вот-вот уже наполнится словами
И поплывёт, как сон, над головами
Со мною разделивших странный век
И далее…
Спасут Его слова
Прощением греха земных соблазнов!
А парам тварей, добрых и опасных,
Земные пусть достанутся права…
В заоблачной, пустынной темноте
Ковчег отыщет чистый свет приюта.
А лишних слов неправедная смута
Утихнет во вселенской немоте…
Ирина Рубашкина
Маран Афа
Город мой стоит свеч.
Парк – подноси свечку.
Можно в траву лечь,
Чуя костёр заплечный.
Страсть на огонь смотреть…
Только б зажглась снова
Желтого сада клеть
И улеглась – по слову.
Чувствовалась судьба,
Как поцелуй в темя.
Дышит листвой тропа:
Слышно, как ходит время.
И с августовских пор
Клёны в размахе сада
Слушают разговор:
– Прыгнуть?! Или не надо?
– Если язык огня
Заговорит с душою,
Ты ли спасёшь меня,
Я ли тебя укрою?
Дикий мой виноград
Вьётся под самой крышей.
Что же он красен так,
Слышишь меня?
– Слышу.
Это любовь твоя
В небо – на стихоходе,
Вечного бытия
Опыт душе угоден.
На монгольфьерах нот
Нет нам тоски в наследие.
Маран Афа.*
Приход
Огненного Новолетия.
* Маран Афа – Гряди, Иисусе!
А я за рекой бегу...
Как Радоницу запоют
В храмах над ледоходом,
Берёзы в моём краю
Ступают по пояс в воду…
Но вдвое выше они
В зеркале отражений.
Полны ледоходом дни,
Захватывающим движением!
Собор на том берегу,
Крестильный мой храм – на этом,
Где я за рекой бегу,
Едва поспевая следом.
А воздух звенеть готов.
Здесь радость с двух колоколен
Врачебницей вещих слов
Глаголет над русской долей.
И нет никого в гробах,
И все освятились воды:
Меж храмами на холмах
"Аминь" поют ледоходы.
Никого другого не осуждал я во аде,
но только себя
(ПОКАЯННЫЙ СТИХ)
Запряжён спесивый ветер,
Развевается манто,
Пёстрой лентой
Трассу метит,
Мчится чёрное авто.
Едут, едут… любо, любо –
Наши тёмные дела,
Намалеванные грубо
Наших милых чучела:
Разукрашенные губы,
Подведённые глаза,
Рук протянутые трубы,
Крик, клаксонов голоса…
Наступают мне на пятки,
Догоняют, вертят руль,
Не играют больше в прятки –
Миллионом вышел нуль
– Обманула, оболгала,
Уколола, продала…
Что ватага накричала?!
Бьют ушей колокола.
Что за прелести в погоне?
Скачет, скачет чёрный стыд
На огромном полигоне
Человеческих обид.
Вдруг не стало.
Не догнали!
Я одна, боса-гола.
Пролетели. Не узнали.
Я стыдилась. Я жила.
Но как страшно быть собою
На суде творящих сил…
Кто бы взял и успокоил,
Долг любви моей простил?!
Женя Борщевик
В стихах моих не так звучит победа,
Но подвиг доблестный мелькнёт наверняка…
На берегу Днепра я встретил деда,
Обычного такого старика
И дроны не свистели мимо уха,
Лишь звёзды падали с истерзанных небес,
И ПВО смолчало на минуту,
За полем рдел рассветом чёрный лес.
Я плакал над погибшими бойцами,
Ревел и проклинал свою судьбу…
Мечтал расправиться с заклятыми врагами,
Но я один. Что я один смогу?
И я рыдал, закрыв лицо руками,
Что были в копоти, пыли, грязи, песке…
Единственный из взвода не был ранен,
От смерти не висел на волоске.
Вдруг вижу: дед идёт ко мне с клюкою,
В зелёный китель, вроде, был одет.
Но как сейчас, вас уверяю, помню:
Обычный, сельский, деревенский дед!
Он мне сказал: "Кончай реветь, солдатик.
Жизнь всё расставит на свои места.
Почто на мёртвых слёзы свои тратить?
Живому сила с верою нужна.
И верь в свою страну, она не бросит
И не предаст народ наш волевой.
Пускай враг будет страшен, будет грозен.
Не опозорь себя перед страной!
Я тоже, знаешь, воевал когда-то,
И, как и ты, чужой боялся смерти…
Не я Берлин брал в жгучем сорок пятом,
Но Днепр спасал в голодный сорок третий".
Я плакать перестал. Уставил взор свой
В морщины на его широком лбу
Моргнул, сказал: "Прости меня, днепровский.
Я обещаю, что не подведу".
Старик пропал. Я слёзы быстро вытер,
И впредь моя не дрогнула рука.
Я помню с этих пор тот старый китель,
И с тех же пор не плачу никогда.
И верю я в страну свою, в победу
И этого, и прошлого столетья.
Всю жизнь я буду благодарен деду
За Днепр, что защитил он в сорок третьем.
Добавить комментарий
